Певица
Над столом —
афиши давние,
гитара.
Фотографии на стенке —
в два ряда…
А певица
патефон заводит старый:
«Вы послушайте, как пела я
тогда!..»
Вспоминает о каком-то адмирале.
О Гурзуфе.
О свиданиях потом…
Все поклонники
давно поумирали.
Так давно,
что даже верится с трудом.
Жизнь кружила,
уходила постепенно,
ни забыть, ни возвратить ее нельзя…
А певица повторяет:
«Как я пела!..»
И слезятся
подведенные глаза.
И на миг в них проступает
отсвет бывший.
И взлетает вверх
бессильная рука…
Но красавица
с желтеющей афиши
на хозяйку дома
смотрит свысока.
И она сидит, вздыхая потихоньку.
«Как я пела, – говорит, —
болею, жаль…»
И плывет
щемящий голос в патефоне.
Он забыл уже,
кому принадлежал.
«Это женское уменье…»
Это женское уменье,
словно тыщу лет назад,
странно
и одновременно
ждать,
молить
и ускользать.
Быть собой,
не повторяясь.
Верить клятвам,
не шутя.
Приближаться,
отдаляясь.
Оставаться,
уходя.
Встреча
– Здравствуй!
Кого я вижу?!
Больно глазам!..
Прямо как в сказке:
вдруг,
посреди зимы —
летнее чудо!
Вот и не верь чудесам…
– Здравствуй!..
Действительно,
вот и встретились мы…
– Дай мне опомниться…
До сих пор не пойму:
вышел из дома,
а ты навстречу идешь…
Помнишь,
какое солнце
было в Крыму?..
– Помню…
Теперь мне
больше нравится дождь…
– Я же тебе написать обещал.
Но, знаешь, не смог!
Сперва заболел.
А потом навалились дела…
Ты понимаешь:
работа!
Падаю с ног!..
– Я понимаю.
Я писем и не ждала…
– А помнишь,
как я сердолики тебе искал?
И рано утром
ромашки бросал в окно…
А помнишь,
как мы смеялись у Синих скал?
– Помню…
Сейчас это все
и вправду смешно…
– А помнишь,
как мы на базаре купили айву?
Как шли по дороге,
а рядом бежал ручей…
Послушай,
а как ты живешь?…
– Да так и живу…
– А помнишь?..
– Помню.
Не знаю только —
зачем.
«Знаешь, я хочу, чтоб каждое слово…»
Алене
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого
утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно
вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая
в клочья,
отозваться
в сердце твоем сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
глядела бы на тебя
влюбленно.
И была бы заполнена солнцем,
будто
капля росы
на ладони клена.
Знаешь,
я хочу, чтоб февральская вьюга
покорно
у ног твоих распласталась.
И хочу,
чтобы мы любили друг друга
столько,
сколько нам жить
осталось.
«Благодарен, что мне повезло…»
Алене
Благодарен,
что мне повезло.
Говорю,
на потом не откладывая:
ты —
мое второе крыло.
Может —
самое главное…
Но когда разбираюсь в былом,
боль пронзает
как молния:
стал ли я
для тебя крылом?
Стал ли?
Смог ли я?